- двух стран, союз с которыми он считал крайне важным. После японо-китайского сражения, в результате которого бомба упала у отеля Cathay, Виктор сообщил в своем дневнике, что дал 500 долларов китайцу за "разведывательную работу". Годы спустя, когда они жили на Багамах, тогдашняя жена Виктора вспоминала, как он рассказывал ей, что Соединенные Штаты выделили Виктору телохранителя в Шанхае в качестве "меры предосторожности" .

"Я думаю, это было очень завуалированное дело, - вспоминает она.

Теперь Виктор начал собирать информацию о своих новых японских знакомых. " Японский посол Ито на грани оскорбления - довольно крепко [пьян]", - записал он в своем дневнике. "Прошлой ночью, как вы понимаете, он требовал... женщину".

Обычно многословный и быстро соображающий Виктор стал осторожничать на публике, чтобы сохранить иллюзию того, что он рассматривает предложения японцев. Во время визита в Соединенные Штаты в 1938 году он в частном порядке сообщил друзьям на Уолл-стрит и чиновникам в Государственном департаменте , что экономическое эмбарго может вскоре вытеснить японцев из Китая. Но когда он прибыл в Сан-Франциско и у него взяли интервью репортеры, он удивил их, ответив на вопрос о Шанхае отрывистым "без комментариев". Когда на следующее утро он открыл газету в отеле "Сент-Франсис", он был взбешен, прочитав заголовок: СЭР ВИКТОР САССУН НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ.

"Представляете, я ничего не знаю!" - проворчал он.

Даже коллеги Виктора по комитетам, помогавшим еврейским беженцам , оставались в неведении относительно того, чем Виктор занимался за кулисами. "На заседаниях комитета мы слышали много фактов и предположений", - вспоминал Якоб Алков, один из еврейских лидеров.

Сассун "отказался разглашать" все свои разговоры с японцами и "избегал отвечать на мои вопросы. Однако я не могу вспомнить ни одной просьбы к японцам, которая осталась бы без ответа".

Виктор знал десятки банкиров, промышленников и членов парламента Японии. Он считал, что страна и военные разделены, и это, в конце концов, убережет Японию от войны. Армия, придерживающаяся жесткой линии, "хочет, чтобы Япония была континентальной державой и прокляла всех иностранцев и весь мир". Флот, представленный Инудзукой, "говорит, что это невозможно, и что Япония должна оставаться островной державой, зависящей от торговли, и поэтому она должна быть осторожна с Великобританией, которая может отрезать ее отовсюду". Он предостерег Элли Кадори от паники. "Сэр Виктор считает, что пройдет совсем немного времени, и японцы и британцы станут хорошими друзьями", - писал Лоуренс брату. "На самом деле, он был очень оптимистичен в отношении условий в этой части мира".

Виктор написал другу: "Они намекают на [несколько миллионов стерлингов] и сочувствие, и тогда нас можно будет оставить в покое в вопросах урегулирования", - писал он. "Я улыбаюсь и говорю, что всегда неправильно поддаваться шантажу и что любые займы должны следовать за полным урегулированием всех вопросов, включая Китай".

Они говорят, что не настроены против Британии. Армия по-прежнему относится ко мне с подозрением, но остальные говорят, что я их лучший вариант для связи" с Великобританией.

Он заключил: "Значит, я хожу по натянутому канату".

 

19 ОКТЯБРЯ 1938 года Элли пригласил богатых еврейских бизнесменов Шанхая на встречу в своем офисе, чтобы скоординировать их усилия. В Шанхай прибыло более 1000 беженцев, и каждую неделю корабли привозили еще несколько сотен. В конце встречи Джейкоб Алкок, который следил за распределением денег, жилья и еды, сказал, что деньги на исходе и беженцы скоро останутся без всякой помощи. Элли достал чековую книжку и выписал чек на 50 000 долларов. Передав чек Алькоку, Элли рявкнул: "А теперь иди к Виктору!"

Alcok отправился в отель "Cathay" и в офис Виктора. Сассун улыбнулся. "Что дала Элли, то дам и я", - сказал он и выписал соответствующий чек.

Виктор был уверен, что сможет справиться с японцами, а Шанхай - с беженцами. Он полагал, что кризис носит временный характер. "Я думаю, что мы постепенно сможем позаботиться о 3-4 тысячах человек, если у нас будут средства и если мы будем знать, что эти люди в конце концов уйдут от нас", - писал Виктор своему другу.

Несмотря на свою браваду, Виктор все больше беспокоился и начинал строить планы на неопределенное будущее. В 1938 году он полетел в Бразилию и купил 10 000 квадратных миль земли. Утверждалось, что он сделал эту покупку в качестве инвестиции. В условиях, когда Германия и Япония поднимались и угрожали Азии и Европе, он считал, что будущее за Соединенными Штатами и Великобританией, которые объединятся и будут осваивать природные ресурсы Южной Америки. Но его настоящей целью была попытка найти убежище для евреев. Виктор не был сионистом. Он не считал, что решение кризиса беженцев заключается в отправке евреев в Палестину; Южная Америка была более практичным решением. Он встретился с президентом Бразилии Жетулиу Варгасом и предложил создать колонию, "где евреи будут делать все - от подметальщиков до президента". Как и все остальные правительства мира, бразильское правительство не было заинтересовано в помощи еврейским беженцам.

Варгас "сказал мне, что хочет, чтобы приехали люди правильного типа... раса вроде датчан и скандинавов, без воображения и мозгов, но с большой способностью обрабатывать землю", - рассказывал позже Виктор. "Он не хотел, чтобы кто-то желал жить в их городах. Он хотел, чтобы они уехали в деревню, обрабатывали землю и оставались там".

Вернувшись в Шанхай, Виктор обнаружил, что влиятельные нееврейские члены Шанхайского муниципального совета, фактически являющегося правительством Международного поселения, стали проявлять нетерпение. "Абсорбировать большое количество иностранных беженцев совершенно невозможно", - заявили Виктору в совете. Город "может быть вынужден принять меры, чтобы предотвратить дальнейшую высадку беженцев".

 

В ИЮЛЕ 1938 года тридцать две страны, включая Канаду, Австралию и Новую Зеландию, собрались в Эвиане (Франция), чтобы решить, что делать с десятками тысяч отчаявшихся евреев, пытавшихся бежать из Германии, Австрии и других стран Европы. Все страны, кроме одной - Доминиканской Республики, - объявили, что отказывают во въезде. В Вене Хо Фэн Шань начал выдавать еще больше документов, чтобы евреи могли покинуть Австрию и направиться в Шанхай. В ноябре 1938 года Элли и Гораций отправились в Гонконг, чтобы присутствовать на свадьбе Лоуренса с Мюриэль Губбай, дочерью видного еврейского семейства, корни которого уходили в Багдад, и чья мать была большой подругой матери Лоуренса, Лоры. Лоуренс тоже пытался помочь еврейским беженцам, прибывшим в Гонконг, предоставляя им работу в компании China Light and Power. Даже в условиях усиления нацизма и разговоров о войне глава компании Jardine в Гонконге Дж. Дж. Патерсон не смог удержаться